289 / 309
ИСКАТЕЛИ.
съ дураковъ и хлопнулъ: „А ты молъ, окаянный,
какъ скажешь?" — „О, щенокъ, молоко не об-
сохло". — Попался старый хрычъ! Взбунтилась вся
бесѣда. Усмирили его. — „Слушайте, говорю. —
Читаемъ толкованіе Ивана Златоуста: О смиренно-
мудры: „Передъ чужими устами будь смиренъ
сердцемъ"... Я испыталъ е г о . . . Старикъ прова-
литься готовъ. Мнѣ авторитетъ дали. — „Отчего
такъ много перемѣнъ ѣды?" — „Преданіе у насъ.
Сколько перемѣнъ, столько ангеловъ". „А я въ
книгахъ видалъ: сколько сластей, столько дьяволовъ".
Они не могутъ спорить: „Мы сами не знаемъ, ста-
рики толкуютъ".
„Стали читать бесѣду Златоуста „О нарядѣ".
Они расцвѣчены, и я такожъ. Громить Златоустъ
цвѣтное платье, во всю нарицаетъ. Завтра же скину/
Отецъ тоже рѣшился — у насъ скоро. На другой
день отецъ велѣлъ женѣ бѣлу рубашку приготовить.
„Али съ ума сошелъ?" Мы не слушаемъ. Принесли
холста, сошили, надѣли, стали, какъ арестанты.
Вышли на улицу. — „Что сдѣлалось?.." — Другіе
говорятъ про насъ: они попали въ секту скопцовъ.
Жена плачетъ, со мной никуда не выходить...
„Такъ кончилась моя первая вѣра..."
— Это былъ первый этапъ неручевскаго раз-
сказа. Послѣ того настала очередь второй вѣры,
сектантской, аскетической.
— Сосѣдней деревни Егоръ Загаровъ услыхалъ,
прилетѣлъ. Онъ въ бѣлой рубашкѣ отъ бѣлориз-
цевъ Писцовыхъ, а мы самородки. Отецъ увидалъ:
„Вотъ еще христіанинъ ѣдетъ". Такой чудакъ. Мы
приняли его. Меду поставили. Онъ не ѣсть.. Чего
ни спрошу, все толкуетъ, прибавляетъ и наклады-
в а е т е „Мало бѣлу одежу". Изъ библіи началъ