90 / 309
ВЕРИГИНЪ.
87
нуту ихъ самоотверженное безкорыстіе на пользу
общины поднимало ихъ надъ жизненной прозой и
очищало ихъ души отъ мелкихъ будничныхъ грѣ-
ховъ.
Рѣчи Веригина продолжали изливаться тѣмъ же
нескончаемымъ потокомъ. Теперь онъ говорилъ о
сибирскихъ снѣгахъ и пустыняхъ и о людяхъ, кото-
рые живутъ тамъ, на дальнемъ сѣверѣ.
— Холодно тамъ, трудно жить,— разсказывалъ
онъ. — И людей тѣхъ Богъ забылъ, да и они Бога
забыли. Только и заботы у нихъ обмануть другъ
друга. Одни только есть честные люди въ томъ краю :
остяки на тундрѣ, по-русски — дикари. Всѣ ихъ об-
манываютъ а они никого. Ъдешь бывало, озябнешь,
жизни не радъ, даже шуба не
грѣетъ, ме-
тель, вьюга, того гляди, — замететъ совсѣмъ. На-
ѣдешь на остяцкую палатку. Такъ онъ готовъ съ
тобой послѣднимъ подѣлиться. Самъ не съѣстъ, а
гостю отдасть... Оттого и говорятъ про него : онъ
дикарь,—умные люди такъ не дѣлаютъ.
Молодые духоборы слушали съ напряженнымъ
вниманіемъ и боялись проронить хоть слово. Это
былъ наглядный урокъ современной русской геогра-
фіи, съ тундрами и снѣгами на самомъ видномъ
мѣстѣ. Противопоставленіе чистыхъ и честныхъ дѣ-
тей природы умнымъ и безсовѣстнымъ сосѣдямъ
нѣсколько соотвѣтствовало ихъ собственному поло-
жению среди канадскихъ „англиковъ".
Было уже очень поздно. Веригинъ предложилъ,
чтобы я остался съ нимъ до утра и проводилъ его
на поѣздъ, но я чувствовалъ себя наполненнымъ до
предѣловъ вмѣстимости и предпочелъ уйти домой.
Веригинъ пошелъ провожать меня до воротъ, но на
дворѣ стояла такая тихая и теплая ночь, что неза-