140 / 309
ІОРКТОНЪ.
137
тукъ и унесла домой, не обращая вниманія на про-
тесты охотника.
Бывало, идемъ мы съ Машей мимо городскихъ
огородовъ и видимъ привязаннаго теленка.
— Ахъ, бѣдный теленочекъ, — плачетъ Маша. —
Убьютъ, зарѣжутъ! Это ли не разбой, не убійство!..
Да онъ къ тому же не поеный. Володя, поди, напой
теленочка! — И она пристаетъ до тѣхъ поръ, пока
я не отведу его на озеро, рискуя подвергнуться
обвиненію въ кражѣ.
Относясь отрицательно къ духоборской общинЪ,
Маша, однако, выдѣляла Веригина, къ которому она
относилась съ суевѣрнымъ уваженіемъ.
— Петюшка живой Христосъ! — повторяла она
съ наивнымъ кощунствомъ.
Она посвятила меня въ подробности духоборской
миѳологіи, о которой я упоминалъ въ одномъ изъ
предыдущихъ очерковъ.
— Истинная Петюшкина мать, Богородица, —
передавала Маша, — Лукерья Васильевна, то есть,
Калмыкова.
Какъ пришло ему время проявиться,
Лукерья Васильевна велѣли, чтобы Веригина мати
навивала на брюхо полотенца. Потомъ, какъ при-
шло этому мальчику время найтись, Петръ Калмы-
ковъ вывелъ двѣнадцать человѣкъ на дворъ и гово-
ритъ: „Вы что видѣли?" — „А мы, — говорятъ, —
видѣли: звѣзды падали часто, и звѣзда съ хвостомъ
повернулась".
— Ну вотъ, говоритъ, это сынъ Божій нашелся.
Имя ему Веригинъ, онъ будетъ всему міру герлыга
(пастушій посохъ). А потомъ онъ сталъ рость съ
матерью-то выдуманной, и стало ему двадцать лѣтъ.
Тогда Лукерья Васильевна взяли его къ себѣ, и былъ
онъ сь ними пять лѣтъ* А когда онѣ умирали,