215 / 309
2 1 2
ДУХОБОРЫ ВЪ КАНЛД-В.
стерской. Они, видимо, обрадовались, найдя себѣ
занятіе среди воскреснаго досуга. Орава индѣйцевъ,
взрослыхъ и маленькихъ, послѣдовала сзади.
— А ты, проѣзжій, какъ тебя?.. — сказала по-
жилая женщина, незамѣтно очутившаяся рядомъ со
мною. — Пойдемъ, слышь, за мной. Я тебѣ слово
скажу.
Два духоборскихъ старика, слышавшихъ это
обращеніе, посмотрѣли на меня нѣсколько безпокой-
нымъ, даже просительнымъ взглядомъ, но не сказали
ничего. Женщина вывела меня изъ села и повела
по узкой дорожкѣ вверхъ на лѣсистый холмъ, го-
сподствовавшій надъ огородами.
— Ну, сядемъ здѣсь, — сказала она, выбирая
мѣстечко у плетня. — Можетъ, эти вороны не при-
дутъ за нами... Знаешь, небось, съ кѣмъ говоришь?—
прибавила она, взглядывая мнѣ въ лицо своими прон-
зительными черными глазами.
Я, дѣйствительно, догадывался, кто могла быть
моя новая и таинственная спутница. Еще въ бли-
жайшемъ селѣ и вчера въ Ефремовкѣ жители пред-
упреждали меня какимъ-то извиняющимся тономъ:
„Есть тутъ у насъ старуха Матрена Красикова, умомъ
повихнулась. Не слушай ты ее: она тебѣ нивѣсть
что наскажетъ. Что съ ней сдѣлалось, — прибавляли
они, — понять не можемъ. —• Славная такая была,
доброумная, чистолюбивая женщина".
Чистолюбіе въ данномъ случаѣ означало любовь
къ чистотѣ.
— Д а . . . — тотчасъ же сказала Матрена, какъ
будто угадывая мои мысли. — Раньше Матрена въ
Обчемъ Домѣ жила, на всю Духоборію Матрена
всѣхъ была умнѣе, а теперь Матрена умомъ пових-
нулась.