303 / 309
26 2
ИСКАТЕЛИ.
— По дѣлу присяжному, — -спокойно объяснилъ
слѣпой, — будто бы я рѣчь говорилъ насчегь при-
сяги . . .
— И это неправда?
— Я и тебѣ одно скажу. Я слѣпой, ничего не
знаю. Привезъ меня человѣкъ, поставили на столъ.
— „Матвѣй Иванычъ, • скажи о присягѣ!" Сей-
часъ отъ Матвѣя пятая глава, стихъ тридцать чет-
вертый: „Я говорю вамъ, не клянитесь ни небомъ,
ни землею, ни головою твоею, ибо не можешь ни
одного чернаго волоса сдѣлать бѣлымъ. Да будетъ
слово ваше: да или нѣтъ. Что сверхъ сего, то отъ
лукаваго".
— Если вѣрите, то яснѣе яснаго.
— Іакова пятая глава. Ивана Златоуста рѣчь о
статуяхъ. „Человѣкъ, который клянется, хуже раз-
бойника, онъ убиваетъ душу".
— Чего меня судить? Я бомбовъ не дѣлаю. И
судьямъ такъ скажу: „Если вѣруете Христу и писа-
нію его, то вы тоже не клянитесь".
Я слушалъ и никакъ не могъ уловить одного,
самаго главнаго. Матвѣй Иванычъ говорилъ „отъ
писанія", можно сказать, былъ насыщенъ писаніемъ,
но пользовался имъ какъ-то объективно, скорѣе какъ
орудіемъ.
— Да вы сами вѣруете?
Матвѣй Ивановичъ молчалъ довольно долго, ми-
нуту или двѣ.
— Не знаю, — сказалъ онъ, наконецъ. — Бы-
ваетъ, вѣрую, а бываетъ, думаю: все темнота, жуть.
Вертится, какъ колеса на мельницѣ. Третъ жер-
новъ... По себѣ сужу. Іова Богъ будто обличилъ,
да потомъ помиловалъ. Насъ, небось, не помилуетъ.
Такъ и издохнемъ въ на-возѣ...