35 / 309
32
ДУХОБОРЫ ВЪ КАНАДІІ.
На листкѣ было написано:
„Жокике уфпакь, татъ я ниву окшекъ анчриплтіе
цумпи".
— Ага, не понимаешь! — съ торжествомъ ска-
залъ Опанасъ. — Это — т а р а б а н с к а г р а м о т а .
— Это я написалъ, — обратился онъ ко мнѣ. —
Х о т и т е у з н а т ь , к а к ъ я п и ш у о т вѣт ъ , а н г л і й -
с к і е д у р н и ?
Тарабанская грамота была очень наивнаго свой-
ства, ибо она сохраняла всѣ первоначальныя гласныя,
и при самомъ маленькомъ навыкѣ ее можно было
читать, какъ открытую книгу.
Но Опанасъ, очевидно, былъ другого мнѣнія.
— А я тебя вотъ что спрошу, — прибавйлъ
онъ, снова обращаясь ко мнѣ: — ты, можетъ, въ
Кобеляки поѣдешь?
— Наврядъ ли! — сказалъ я. — А что?
— Зачѣмъ наврядъ? —убѣждалъ меня мой собесѣд-
никъ. —Ты лучше поѣзжай въ Полтаву и въ Кобеляки!..
— Зачѣмъ же мнѣ ѣхать? — переспросилъ я, не
понимая, куда онъ мѣтитъ.
— Ну, вотъ, — сказалъ Опанасъ.
Я бы съ тобой
письмо написалъ, такое, тарабанское... Цѣлѣебыло бы!..
Хозяйка собрала ужинъ для своей семьи, и гости
одинъ за другимъ стали расходиться.
На-завтра
было воскресенье, и Капустинскій пригласилъ меня
иосѣтить международную молельню, но я отгово-
рился недосугомъ. На слѣдующее утро вождь ду-
хоборовъ, Петръ Веригинъ, долженъ былъ проѣхать
через ь Виннипегъ, и я намѣревался провести этотъ день
съ духоборами, которые составляютъ въ Виннипегѣ со-
всѣмъ отдѣльный кругъ отъ малорусскихъ баптиетовъ.
Когда въ воскресенье утромъ я вышелъ изъ дома,
было еще очень рано. День былъ тихій и теплый,