108 / 309
Огъъздь.
105
— Я теперь на все согласенъ, — прибавилъ
Митя, — даже мясо ѣсгь могу. Что же, живой жи-
вое ѣстъ. То же и о работѣ, — продолжалъ Митя. —
Какъ можно говорить: работа — ярмо? Каждая
травка и козявка работае у Бога и Богъ Самъ ра-
ботав. А ты какъ хочешь отслониться?.. Тоже и
объ одежѣ. Какъ мы говорили, будто одежа про-
тивъ природы? Что зачѣмъ всякій звѣрь ходить безъ
одежды, корова, напримѣръ, или лошадь? А у чело-
вѣка непремѣнно какая-то покрышка. Или что лилія
полевая цвѣтетъ и красуется, а одежду не ткетъ?
A навстрѣчу всего этого я скажу: не бываетъ орѣхъ
безъ шкурки и луковка безъ шелухи, картошка безъ
кожи, a человѣкъ безъ одежи.
Исходя изъ однихъ и тѣхъ же принциповъ, онъ
успѣлъ прійти къ выводамъ, совершенно противо-
положнымъ мудрстзованію „искателей пути".
— Пріѣду на село, — началъ опять Митя, —
всѣмъ стану говорить, такой и такой я былъ ду-
ракъ... Жена, пожалуй, разсердится за мясо, —>
прибавилъ онъ съ минутнымъ опасеніемъ, но лицо
его тотчасъ же опять расплылось широкой улыб-
кой» — Молодая у меня женка, — сказалъ онъ, —
и дѣточекъ двое, мальчикъ и дѣвочка. Два мѣсяца
не видалъ, не чаялъ уже, что и придется свидѣться.
Радость предстоящаго свиданія вьітѣснила изъ его
души опасеніе возможныхъ разногласій.
— Чудное дѣло я вамъ скажу, братцы, — заго-
ворилъ Митя снова, — всѣ мои думы отъ жены
пошли. Славная у меня жена, пѣвунья, хохотунья.
Обое мы молоденькіе, а когда оженили насъ, мы
совсѣмъ были ребятишки: мнѣ было шестнадцать, а ей
пятнадцать лѣтъ. Такъ что мы даже играли по-ре-
бячьи. Первая дѣвочка у насъ только черезъ три