26 / 309
ВИННИПЕГЬ.
2 3
— Вездѣ Божья земля! — подхватила баба въ
холщевой рубахѣ. — Насъ вонъ сосѣди съ села не
пускали. Куда, говорятъ, ѣдете? На гибель ѣдете!
И агентъ жидовскій... Вкинутъ васъ жиды въ воду,
не довезутъ до мѣста... А все-же-таки довезли!
Молодуха не сказала ничего и вдругь заплакала
своими больными, наполовину незрячими глазами, и
эти молчаливыя слезы были краснорѣчивѣе самаго
подробнаго отвѣта.
Пятая женщина, одѣтая нѣсколько получше, си-
дѣла съ другого края группы. Это была гостья,
жившая на вольной квартирѣ и пришедшая въ „Ме-
лигранъ" навѣстить своихъ товарокъ.
— Христина !.. Ильпинская!.. —укоризненно за-
говорила она. — Та яка-жъ ты дурна!.. Здѣсь вѣдь
справди лучше... — Вотъ я портомойниця, платья
мою, — продолжала она, — полтретья доляра на
два дні заробляю... Да еще піду, a пані спроситъ:
„А паляница (хлѣбъ) у тебе есть?" Я скажу: „Нема",
то она паляницу дастъ. А потомъ снова спроситъ:
„А молоко у тебе есть?" А я опять скажу: „Нема".
То она и молока дастъ.
— А по-каковски вы съ ней говорите? — по-
интересовался я. — По-англійски?
— Отъ! — презрительно отозвалась гостья. —
То бараняча мова: бя, бя! Я іи на розумъ не беру.
A пані таки по-нашему молвитъ, по-руську.
То
наши земляки изъ Руссіи...
Портомойница имѣла въ виду русскихъ нѣмцевъ
изъ Либавы и Саратова, которыхъ много въ Винни-
пегѣ и во всей Западной Канадѣ.
Большая часть живетъ очень зажиточно, осо-
бенно менониты, которые пришли сюда, когда страна
была еще пуста, и могли выбрать лучшую землю.