269 / 309
26 2
ИСКАТЕЛИ.
— Все бывало, — сказалъ Мордвиновъ, трях-
нувъ головою. — Евангеліе такая книга, что если
читать да вникать православному человѣку, то не-
премѣнно церковь потеряешь... Я бывалъ и въ
сектантахъ.
— Бывалъ, — повторилъ я этотъ многократный
глаголъ, — ну, а теперь?
— Теперь ежели угодно знать, — то я атеистъ.
— Какъ это атеистъ?
— Единое творческое начало я еще признаю,
такую аллегорію, но что касается помощниковъ, то
извините, пожалуйста...
— Вы, должно быть, теистъ?—переспросилъ я.
— А быть можетъ, и теистъ, — съ готовностью
согласился Мордвиновъ.
— Я, если угодно знать, смѣшанной вѣры че-
ловѣкъ, со всѣми умствую, ко всѣмъ себя причисляю.
Татары, такъ татары, хвалю ихъ вѣру. А жиды,
такъ жиды. Всѣ вѣры любы, и всѣ партіи милы,
до самыхъ кадетовъ. Всѣмъ другъ, всѣмъ помо-
галъ... Но больше всего жалѣю своихъ мужичковъ-
русачковъ. Вотъ теперь хлопочу, чтобы передѣлать
хлыстовъ баптистами, — попрошу Пахомова, слѣпца
изъ Самары. У него даръ Божьяго слова. Побе-
сѣдуемъ съ хлыстовскими наставниками. Старообряд-
цевъ ужасно жалѣю.
Изучалъ ихъ дисциплину,
чтобъ принимали за своего. У нихъ тяжелый за-
конъ, по домашнему обиходу, како сидѣть благо-
чинно во всѣ часы житія: нога на ногу не слагати,
лѣвая рука во уста не влагати...
Передо мной было совсѣмъ новое религіозное
явленіе, продуктъ великаго потрясенія,
которое
даже и у интеллигентовъ перемѣшало всѣ вѣры и
всѣ партіи и, подобно землетрясенію, перебросило