270 / 309
В ъ САДАХЪ.
26?
однихъ слѣва далеко вправо, а другихъ справа еще
дальше влѣво.
Я не могъ даже разобрать, былъ ли этотъ
диковинный человѣкъ теистъ или, дѣйствительно,
атеистъ — крайній матеріалистъ.
Онъ ни передъ чѣмъ не задумывался и былъ
переполненъ безцеремоннымъ отрицаніемъ, напоми-
навшимъ наши шестидесятые годы. Народная мысль,
очевидно, переживала тѣ же этапы, что и интелли-
гентная, и, между прочимъ, дошла до материализма.
— Вотъ Фейербаха купилъ, — говорилъ Мор-
двинова — Спрашиваетъ, чѣмъ человѣкъ отъ жи-
вотныхъ разнится. Животная религіи не имѣетъ.
Про слоновъ наврали. Она не имѣетъ разума и не
знаетъ своего рода. Человѣкъ знаетъ свой родъ.
У него есть разумъ и воля, и сердце. Божественныя
ли эти вещи? ' Скажемъ: божественныя. Но если
признать божественными, то мы субъектъ, а Богъ
объектъ. Нашъ разумъ въ Его природѣ мы рас-
пространили до безконечности, и мы же на него
молимся. Я и тѣнь моя. Кто старше
Человѣкъ
дикій — и богъ дикій. Человѣкъ умнѣе — и богъ
умнѣе.
Я слушалъ его рѣчи и, наконецъ, ^просилъ:
— Скажите, пожалуйста, откуда вы взялись?
Мордвиновъ остановился.
— Я православнаго рода, — началъ онъ, —
бѣдной семьи. Съ дѣтства имѣлъ большую охоту
къ ученію. Десять лѣтъ ничего не могъ добиться,
только въ садахъ работалъ. Нашелъ книги старо-
печатныя, сталъ читать. Спасовскаго согласія на-
ставникъ, Андрей Афанасьевичъ Коноваловъ, — отъ
него занялся. Скоро принялъ его пріемы для бе-
сѣдъ, началъ съ миссіонерами недоумѣвать. Въ