272 / 309
В ъ САДАХЪ.
269
„Экая язва, — вездѣ завелись. Зубами рвалъ бы
ихъ. Покою не даютъ".
— Выключили насъ; а меня опредѣлили по-
мощникомъ миссіонера Ножкина, на сто рублей въ
годъ.
Я ѣздилъ, велъ бесѣды, о чемъ хотѣлъ.
Стали они носомъ крутить, помѣстили меня сто-
рожемъ въ архіерейскомъ саду, на двадцать ру-
блей въ мѣсяцъ. Женщины тутъ, подозрительныя
особы, монашки и служки, никакого грѣха не
признаютъ. Монашку моя жена во дворѣ съ ке-
лейникомъ поймала. „Тьфу на васъ, — говорить,—
гадкіе вы".
— Яблоковъ сила въ саду, а красть имъ не-
ловко. Я стерегу. Стали насъ выживать изъ саду.
Архіерей напугался. А я говорю: „Предоставьте
мнѣ револьверъ, я буду васъ остерегать". Пре-
доставили мнѣ, такой бульдожка скверный. А въ
то время монашки да служки навели на меня
обыскъ. Ушелъ я изъ архіерейскаго сада, пошелъ
къ тестю въ садокъ, стали жить, кое-какъ биться.
Маленькій садокъ, какъ глазокъ. Сами сейчасъ уви-
дите . . .
Мы вошли въ калитку. Садокъ дѣйствительно
былъ маленькій, но очень живописный. Онъ стоялъ
на мягкомъ земляномъ обрывѣ, надъ тихимъ рѣч-
нымъ затономъ.
Внизу подъ обрывомъ лежала
длинная черная лодка, похожая на корягу.
— Чужая земля, наемная, — грустно сказалъ
Мордвиновъ. — Эхъ, кабы эту землю мнѣ. Я
бы всю кручу разрылъ и обвалилъ, воздѣлалъ бы
до самой воды. Помидоровъ посадилъ бы, кар-
тофелю. Если пропасть доведется, было бы дѣ-
тямъ обезпеченіе. Трое у меня, маленькія, какъ
галчата...