12 / 17
12
духоборческие обязали всѐ общество сей слободы подпискою о сокрытии того убийства»
46
.
После убийства Евд. Лукьянова, Василий Калмыков, которому стало известно о
случившемся, велел всем молчать, а жителям сл. Спасской в случае следствия говорить, что
убившие из домов не отлучались, и во всех слободах было велено убитого Лукьянова, если
попросят опознать, не признавать
47
.
В результате такой круговой поруки каждый член духоборческого сообщества
невольно становился хранителем не только сакральной, но ещѐ и криминальной тайны. И это
был один из механизмов сплочения секты. Тайны, особенно замешанные на крови, не только
объединяли духоборцев, но и отделяли их от остального мира непреодолимой стеной.
В процессе изучения материалов об убийствах неугодных людей, которых сегодня мы
бы назвали диссидентами, просматривается интересная особенность: приговорѐнных какое-
то время держали в домах рядовых духоборцев скованными, связанными, иногда переводили
из дома в дом. Возможно, их содержали в домах людей, не внушавших доверия руководству
и которых надо было запугать, или, наоборот, в домах тех, кто пользовался особым
доверием. К сожалению, материал не позволяет дать однозначный ответ на этот вопрос.
Руководители секты создали такую атмосферу страха среди рядовых членов, что даже
родственники казнѐнных во время следствий скрывали имена палачей. Они продолжали
жить в одном селе, ходить с убийцами своих отцов и сыновей по одним улицам, вместе
молиться в собраниях и боялись даже видом своим показать, что знают об их кровавых
делах. Но нельзя забывать и того, что речь идѐт о людях, глубоко верующих в своего живого
Бога, в правильность всех его поступков. Когда Петра Плаксина взяли в доме его отца –
Финогена Плаксина, то «отец и мать его, зная определѐнную для него участь, говорили, что
ж делать, хотя и жаль сына, но как на сие есть святая воля Калмыкова, то должно
перенесть»
48
. В последнюю ночь перед казнью сына Финоген Плаксин принѐс из шинка
бочонок водки и пил вместе с палачами сына, который сидел тут же, вздыхал и кричал:
«Пропал я»
49
. Во время расследования, проводившегося в 1828 г., Финоген и его жена
отрицали, что их сын дезертировал и приходил домой. Когда же ещѐ через пару лет
следствие возобновилось, Финоген заявил, что побоялся сразу сказать правду, «ибо известно,
что духоборцы по подобным случаям все в один голос запираются и доказать никак не
возможно, а по окончании дела не применут отмстить доносителю, насильственная смерть
всякому страшна»
50
.
Следствия, которые неоднократно за 35 лет начинались по доносам Макеева, Баева и
Базилевского, Войкиных, всѐ время заходили в тупик, так как духоборцы либо всѐ отрицали,
либо все рассказывали одну и ту же легенду. Перешедший в 1828 г. в православие Иосиф
Войкин, сам непосредственный участник сокрытия убийства Елизаветы Вороновой,
побоялся тогда, в 1828 г., рассказать о нѐм на следствии, так как знал «как трудно у
духоборцев доказать», и хотя все жители Тамбовки знали об убийстве, Войкин справедливо
предполагал, что «по духоборческому обряду, вероятно, не скажут»
51
.
В случае предполагавшегося расследования того или иного преступления доверенные
вождей работали очень оперативно. Тот час же ими распределялись роли в задуманном
спектакле, действующие лица быстро оповещались, кто и что должен говорить. Когда
приезжали следователи, всѐ разыгрывалось настолько убедительно, что им не оставалось
ничего другого, как объявить донос ложным. Например, когда началось расследование по
делу об исчезновении Дм. Распопова, была придумана легенда, в соответствие с которой,
Распопов возвращался из Таврии к себе домой в Тамбовскую губернию вместе с
высланными туда же незаконно переселившимися в Таврию удельными крестьянами-
духоборцами, но по пути он отделился от них и поехал в Кавказскую область к дяде.
Руководители Духобории послали в Тамбовскую губернию своих представителей, которые
«от имени всей братии» убедили тамбовских духоборцев в случае расспросов подтвердить
эту легенду. Следствие возобновлялось несколько раз, и каждый раз все тамбовские
духоборцы, даже родная сестра Распопова, повторяли эту легенду
52
. В деле с убийством
Стефаниды Шапкиной (в первом браке Плаксиной) все духоборцы Горелого, включая еѐ
мужа, заявили, что Стефанида просто убежала из дома, хотя все знали, что она убита, а
некоторые видели еѐ тело
53
.