238 / 309
РУССКІЕ СОСѢДИ.
235
галиціанинъ придетъ и ферму займетъ, построится,
пахать станетъ. Если потомъ англику понравится,
онъ отниметъ и тебя сгонитъ, и управы нѣтъ на
него. Къ примѣру, былъ галиціанинъ, развелъ ферму,
построилъ избу, запахалъ сколько акровъ, потомъ
пришелъ англикъ и тоже пахаетъ здѣсь. Галиціанинъ
видитъ, думаетъ: моя права. Вышелъ съ ружьемъ,
говоритъ: „Я застрѣлю тебя". Англикъ позвалъ по-
лисмановъ, они его завязали и повезли въ Винни-
пегъ. Онъ вышелъ виноватый, а англикъ правый,
только потомъ онъ заплатилъ ему сколько-то за па-
хоту и за избу.
— Конечно, если вмѣстѣ держаться, тогда здо-
ровѣе, —продолжалъ Твердохлѣбъ, — а одинокому —
горе. Вотъ духоборы держутся къ одной, такъ это
стадо, а не люди. A русскіе или галиціане, какъ
болваны, разсыпаются во всѣ стороны, какъ тѣ овцы.
То англики на нихъ ѣздятъ и ими погоняютъ, а то
занимали бы одинъ округъ, могли бы держаться вмѣ-
стѣ, и не такъ скучно было бы.
— Со мной такая же бѣда, — разсказывалъ
Твердохлѣбъ, — занялъ я участокъ, записалъ по
книгахъ и пошлину заплатилъ, хату себѣ удѣлалъ,
сталъ землю пахать. Вдругъ англикъ пріѣзжаетъ и
тоже съ плугомъ. Тебѣ говорю, что тутъ надо? —
„Это, — говоритъ, — моего дяди участокъ, а я
наслѣдиикъ". — Какъ же ты наслѣдникъ, когда я
его по книгѣ за собой записалъ? — А онъ гово-
ритъ: „God damn!" — значитъ, ругается. Тутъ мнѣ
пахать расхотѣлось, я запрягъ лошадей, поѣхалъ въ
городъ. — Какъ же, — говорю комиссару, — вѣдь
за мною участокъ написанъ? — „За тобой, — го-
ворить, — написанъ и за нимъ написанъ, а его
напись старая".